Проверка-проверка-проверкаааа

Имя
Jorinda / Йоринда. Фамилии нет и не предвидится, а следовать принятому в родной деревне обычаю давать человеку второе имя согласно роду занятий она не собирается.
Сказка
Jorinda and Joringel – «Йоринда и Йорингель» братьев Гримм.
Пол
Женский.
Возраст
Что-то около девятнадцати (именно на столько выглядит), хотя, возможно и больше. С момента пленения и до настоящего дня потеряла счет времени.
Внешность
Небольшого роста, тонкая и весьма хрупкая на вид девушка. Тем не менее, нужно помнить, что родилась и выросла Йоринда в месте, где изнеженных личностей в силу постоянной работы в поле и лесу не наблюдалось, так что ей присуще крепкое здоровье. Как тонкий стебель, который при сильном нажатии можно сломать, но изнутри весьма крепкий и гибкий. В пределах разумного  вполне может управиться с физической нагрузкой; по крайней мере, таскать нагруженные десятком кружек подносы и с утра до ночи поддерживать порядок в зале ей дается без труда.
Тонкий прямой нос и небольшой подбородок, а также правильной формы рот и не чересчур полные губы  вписываются в почти детский овал лица. Изначально от природы светлая кожа  очень легко загорает даже в лучах весеннего солнца. Ее облик буквально дышит природной женственностью и выписывает на воображенном холсте легкость подхваченной ветром пушинки: отсюда берет начало и стремительная походка, и порывистая экспрессивность движений, и разнообразие проявлений живой мимики. Улыбка, порхающая в уголках рта, легко уступает место любому  подобающему ситуации выражению – раз за разом.
Даже приучившись быстро опускать голову при столкновении, которое может закончиться плачевно (а угадывать подобный исход учишься очень быстро, когда никому вокруг нет дела до того, девчонка ты, или нет), Йоринда не утратила блеск глаз. Тот самый, что когда-то почти буквально мог прожечь дыру в запертой двери кладовки. Так что встретившийся с ней взглядами случайный прохожий без труда угадает кипящий интерес ко всему происходящему, пытливость и любознательность. Зачастую не слишком вежливую, хотя манеры девушки деликатны ровно в той степени, каковым она смогла научиться.

Характер
Горбатого могила исправит – фраза, свидетельствующая о том, что собственный опыт ошибок не всегда приходится к месту и частенько оставляет обидные недостатки, все же, по отношению к Йоринде неверна. В какой-то степени. Ибо полученный урок был усвоен полностью и еще не раз пройден в периодически мучащих девушку кошмарах, но… Вечное «но». Интереса к окружающему миру она так и не потеряла и временно задавить порой рвущуюся на волю любознательность ей стоит немалых сил.   
И все-таки опыт стал ценной подсказкой. Прежняя чрезмерная наивность сменилась осторожностью по отношению к окружающим. Она не позволит себе расслабиться, если рядом находятся те, кому  полностью не доверяет – а таких, полной индифферентности последних, подавляющее большинство.  Дураки не выживают в Городе и всякий ищет собственный путь сохранить здоровье и рассудок. Для беззащитной девушки, не располагающей выгодными связями или влиятельной родней,  таковой стала мягкость и обостренная чуткость в восприятии деталей. Поэтому выработанная в качестве жизненно важной необходимости обтекаемость характера порой доходит до крайности и принимает необычные формы.  Йоринда не горда, не требовательна, неприхотлива и открыто идет на контакт, когда не чувствует опасности, – однако  даже мимолетно дотронуться до нее уже проблематично. Готова поделиться мнением относительно повседневной чепухи – и прикусит язычок в действительно важном разговоре, да еще отделается ничего не значащей болтовней в удушающем самых стойких количестве.
Нападению практически всегда предпочтет бегство. Пойдет на компромисс в той степени, в каковой позволит совесть, но не более. В крайнем случае постарается избежать щекотливой ситуации и отвлечет внимание собеседников, буде таковое вообще возможно. Незлопамятна. Чаще сама протянет руку с предложением мира и согласия, чем будет дожидаться такового шага со стороны. 
Ценит свободу от всего, что способно сковывать, превыше всего. Полутора или двух лет, проведенных в клетке, ей хватило не только на эту жизнь, но и на следующее перерождение тоже (если бы Йоринда верила в подобные вещи). Не терпит прикосновений. Ничьих прикосновений. При том, что в поисках заработка задача уклониться от всех и каждого становится воистину невыполнимой, терпит случайные столкновения с огромным трудом, почти на грани между обычным легкомысленным спокойствием и немедленным порывом скрыться. Отчасти именно поэтому не задерживается на одном месте настолько, чтобы приобрести хоть кого-то подходящего на роль друга или хотя бы хорошего знакомого.

Способности
Спонтанное обращение в птицу. Испытывая сильные эмоции негативного плана, не контролирует себя и превращается в соловья, не успев пикнуть. Соответственно, в этом облике может летать и кормиться половинкой зерна – было бы очень удобно в особенности зимой, если этим возможно было управлять.
Чарующий голос. Никакого воздействия на ментальном, околоментальном, психофизическом и каком-либо ином уровне – он просто по-настоящему красив, и управлять им девушка умеет в совершенстве. Все овации по адресу второй половинки, и никак иначе.
Неграмотна. Не стыдится этого, но проявляет недюжинный интерес к людям, которые умеют писать и читать.

Биография
Она уже появилась на свет с непоправимым изъяном. Как судачили длинные языки соседушек, будто трещина изуродовала добротную глиняную крынку уже при обжиге – не настолько большая, чтобы сосуд сразу же раскололся, но вполне достаточная, чтобы впустить внутрь грязь и постепенно испортить содержимое. Как ни следи за такой посудиной, толку не будет. Однако и выбросить негоже: крохотная деревушка на отшибе Леса, где в добровольной изоляции уже который век жили только родственники с отравленной смешением кровью, не могла себе позволить разбрасываться физически здоровыми и крепкими девушками. Даже если с головой «у  малышки явно не все в порядке»,  как вздыхали тайком родители.
Как же иначе? Будто колдунья из тех самых, в которых в этом месте не верил всерьез почти никто, кроме самой Йоринды, сглазила дитятко перед обрядом крещения и вложила в нее  чью-то чужую душу. Круг обязанностей в добропорядочных семьях для дочерей стог и прост, а порядок неизменен. Посильная для возраста работа с тех самых пор, как ребенок покинул колыбель и начал твердо держаться на ножках, следование правилам и строгая набожность (ибо дьявол подери, зря была отстроена такая большая церковь в центре деревни?), свадьба с выбранным на общем сходе сверстником – каждый этап, каждый момент прописаны, определены задолго до рождения и опробованы на поколениях предков. Деревню волнует выживание, и каждая секунда времени посвящена необходимости, а не давно отмершим атавизмам вроде следования когда-то естественной человеческой природе – любопытству, жажде знания, беспокойству живого ума. Разум и воля жителей давно вышколены и заточены по одному образцу, не допускают никакого вторжения извне ради собственной же безопасности и знание определяется рамками должного и недопустимого. Без конкретного объяснения последнего: всякий ненужный вопрос – это приманка для дьявола, истинная же добродетель заключается в убежденности и беспрекословном послушании.
Так будь добра, веди себя пристойно и следуй заветам старших, Йоринда… Йоринда! 
А глупышка, едва научившись различать что-то, кроме склоненных к колыбели лиц отца и матери, видит в перемигиваниях отблесков огня из очага на стенах пляску теней-человечков. С воистину детским упрямством и бесстрашием залезает на самые высокие и тонкие ветки не за яйцами к завтраку, а чтобы одним глазком посмотреть на едва вылупившихся птенцов в гнезде сойки. Часами любуется приглянувшимся цветком на лугу – и  в полной мере терпит затем наказание за недогляд доверенного небольшого стада. Разрисовывает плоские камушки, найденные на берегу ручья, красной и белой глиной, а затем прячет их за пазуху и несет домой, как самое дорогое сокровище.  Вывязанные ее руками чулки почти всегда где-нибудь да пускают стрелку и теряют петли, ведь Йоринда каждый раз с разной степенью успеха пытается придумать новый узор вместо скучной платочной вязки. Каждое животное на подворье носит свое собственное  имя – частенько просто благозвучное сочетание слогов, до того не слыханных.  И то ли смеяться над причудами, то ли плакать.
В первые годы почти физическому натиску со стороны малорослого локального вихря подвергаются все, кому посчастливилось (или же наоборот, можно назвать это несчастьем?) перешагнуть планку почтенного возраста.  Она ищет знания у житейской мудрости, наугад расспрашивает обо всем на свете, не боится быть назойливой и с голодной жадностью хватает обрывки того, что могут предложить ей уже впадающие в глубокий маразм старики. Но это всего лишь куцые обломки легенд, давно потерявшие свою изначальную форму и диссонансом зазвучавшие в устах людей, которые в них по-настоящему никогда не решались поверить. Поток предсказуемо скоро иссякает, и восполнить  его уже нельзя. В их края не заглядывают чужестранцы, и даже обычные бродяги обходят хутор стороной. В тринадцать лет она остается наедине только с собственными мыслями - и как раз это таит куда большую опасность.
Репутация деревенской дурочки порой бывает и полезна: если раньше одногодки при любом удобном и неудобном случае пытались поддеть, то теперь на факт существования уродливо отклонившейся в развитии поросли откровенно плюют… и не всегда фигурально.  Искренняя жестокость детства сменяется на изломе лет лицемерным равнодушием взрослых. К шестнадцати годам Йоринду почти перестают замечать и вспоминают о существовании девушки только тогда, когда без этого действительно нельзя обойтись, да и то вскользь. Даже искренне любимый Йорингель, будущий муж, сторонился ее, как чумной, и наверняка втайне проклинает заключенный еще много лет назад сговор родителей о свадьбе. Возможно, только самые близкие ей продолжали питать к единственному ребенку теплые чувства, но в беспрестанной круговерти  на собственном маленьком поле и по дому теряются крупицы ласки и единения. Все, на что хватает сил матери перед тем, как погрузиться в ночное забытье – это гаснущая изо дня в день тень улыбки; отец и вовсе чаще ночует в лесу или поле, чтобы с рассветом вернуться к работе.
Ей негде учиться. Не у кого спрашивать. Не с кем поделиться тревогами и радостями, не связанными с хорошим или плохим урожаем или прибавлением поголовья. Все чаще взгляд Йоринды игнорирует отчаянную нехватку времени и обращается к  чаще леса, где, по слухам, находился старинный заброшенный замок.
Единственное место, которое молва наделила по-настоящему зловещей репутацией. Даже удивительно, насколько безудержно люди, будто бы верующие в охраняющего своих почитателей Спасителя, могут бояться неизведанного. В то время как Йоринда предпочитала выстраивать в воображении воздушные дворцы, у всех остальных перед глазами оставался образ реально существующей угрозы. И не столь важно, что мнения о том, в чем именно та заключается, порой кардинально расходились. Будь то жуткое чудовище, питающееся плотью и кровью зазевавшихся путников, или населяющие каменные галереи приведения, или история о старухе, якобы собирающей коллекцию из певчих птиц, которые когда-то были невинными девушками, – ни одно из предположений не говорилось вслух, дабы не показать свою невежественность перед сородичами и не накликать, к тому же, беду. Ни одно опасное слово не произносилось вслух и, тем не менее, о замке знали все. Или почти все.
Это самое «почти» в один из прекрасных дней исправил никто иной, как Йорингель. В кои веки самый завидный юноша деревни не проигнорировал свою странную невесту при встрече, а был настолько любезен, что сам завел   беседу о том, что интересовало девушку более всего: что же именно находится за пределами изученного вдоль и поперек мирка. И даже по большому-большому секрету указал верную дорогу.
Это отнюдь не было предательством, все честно. Ей просто показали дорогу, а уж решение о том, идти или не идти, принимала сама Йоринда, не так ли? Проверка на степень присущей еще совсем ребенку наивной глупости удалась на славу. И стоило только захваченной совершенно необыкновенным ощущением присутствия в запретном лесу девушке увидеть перед собой возвышающуюся над верхушками сосен обветшалую крышу замка, - колесо Фортуны сдвинулось в непредсказуемом направлении.
Старая колдунья существовала на самом деле. Коллекция из птиц оказалась не дурацкой присказкой. Только вот вышла промашка с количеством певчих диковин: жила старуха в замке столь давно, что прошел не один срок обыкновенного смертного. Изменить природу человека не то же самое, что добавить лет к заранее определенной жизни. Неудивительно, что появление в охотничьих угодьях свежей крови было воспринято стылым одиночеством с восторгом. Йоринде не дали шагнуть лишний раз – и вот уже крохотная серая пичуга ошалело бьется в лапах ночной крылатой хищницы. Певчего соловья, в которого обратилась крестьянка, унесла в свое прибежище серая сова – и бросила в объятья тысячи пустых клеток.
Достойная ли плата за излишнее любопытство и доверчивость? Кто знает. Так или иначе, девушка лоб в лоб столкнулась с тем, что так упорно искала с детства. И набила одну, но громадную шишку.
Вначале было ожидание. Ожидание и надрывный зов, что почти не замолкал ни на минуту и безжалостно срывал драгоценное горлышко короля певчих птиц. Но никто не входил под сень каменного козырька с требовательным возгласом и ищущим взором, не искал ее, Йоринду, как то могло быть в сказке со счастливым концом. И на смену пришло отупевшее понимание и безысходность. За ними последовало молчание и длительная болезнь, едва не отнявшая жизнь у ставшей такой хрупкой птицы.  А затем тяжелое выздоровление и почти полная потеря голоса на много месяцев.
Прошел еще год, а за ней так никто и не пришел. Старая колдунья и не думала возвращать пленнице прежний облик. Вновь заполучив дивную песню от почти смирившейся с птичьей долей девицы, она не требовала более ничего и знала цену собственным словам. Иногда с Йориндой разговаривали… при том именно так, как она всегда хотела – без досадливого отмахивания и нетерпения, спокойно и даже с  пониманием. Иногда молчание длилось неделями, и это тоже казалось приятным. Она почти полностью попала под воздействие чар, именуемых спокойствием, и, вполне возможно, так бы и провела остаток жизни в оперении.
Но Случай – непредсказуемый в проказах парень. Ослабевшая бдительность тюремщицы дала о себе знать единственный раз, но и этого для побега Йоринде хватило с лихвой. Не до конца задвинутая в паз защелка не успела встать на свое место – соловей вылетел из клетки, едва не потеряв половину перьев в хватке поздно спохватившейся колдуньи. В лес, на крыльях, куда и как угодно, но – на волю и только на волю. Пресловутый алый цветок, о котором успела услышать от «хозяйки», Йоринда нашла сама и вернула себе прежний, правда, повзрослевший облик.
Домой она так и не вернулась, предпочтя искать убежища, как иголка в игольнице, - в Городе, среди людей. При этом ни разу не использовала свой голос в качестве инструмента для подработки, сменила несколько мест обитания и на данный момент перебивается должностью посудомойки и официантки при одном из питейных заведений не самого высокого пошиба. На жизнь хватает, и ладно, более ей ничего не нужно.